Двадцать пять – это четверть века,
И всё так важно в жизни человека:
Где он родился, вырос и учился,
Где в поле сеял рожь и то, где сын родился…
Объявлен поезд в рупор на перроне,
И вот сижу я у окна в вагоне.
Стучат колёса тихо и ритмично,
Но засыпаю как-то непривычно…
Под стук колёс боль в сердце возрастает,
А память дом родимый вспоминает:
Речушку, мостик и скрипучую калитку,
И яблони в цвету, и девушки улыбку.
И первое свиданье под калиной,
И печку, что лепил отец из глины,
И мать-старушку в беленькой косынке,
И чудо-молоко в глиняной кринке…
Стучат колёса, шум их нарастает,
А память дальше с болью вспоминает.
Ночь… Тихо… Спят детишки,
И взрослые закончили по дому все делишки…
И в этой тишине вдруг взрыв раздался,
Проснулась мать – ребёнок испугался.
Взяв на руки дитя, к окну она прильнула.
Там горизонт пылал в огне, и дымом потянуло…
А утром, выйдя за порог, всё было как обычно:
Цвели сады, сады цвели, но как-то безразлично.
И шума не было детей, и птицы не запели.
Запомнился мне этот день, тот чёрный день в апреле…
И еду, еду я к тебе, стороночка родная,
Чтоб поклониться тем холмам,
чуть голову склоняя,
Обнять кресты и постоять,
могилочку поправить.
Рыдать, и плакать, и кричать,
и след свой здесь оставить.
Печаль и боль в тот чёрный день сплотились воедино.
Чернобыль – это наша боль – и в памяти до ныне.
Живи и помни, человек, свой уголочек детства!
Где б ни был ты, спеши на это место.
И год, и два и двадцать пять –
так время быстротечно.
Ты едешь к Родине своей – и это человечно!