Местечковое диссидентство
Зачем белорусы, 20 лет назад уехавшие в разные благословенные места, сейчас размещают на своих фотографиях в интернете (на аватарках в сетях) бчб-флаг? Откуда вера отечественных невероятных, что их «97», «большинство» и «нас миллионы» — она ведь есть аж до отторжения реальности? Почему диссиденты были всегда, но организоваться сумели лишь в 2020-м?
Пусть меня научат
Чем больше становится известно про «активистов», тем сильнее уверенность: у каждого из таких был в биографии какой-нибудь западный фонд, учеба в ЕГУ, зарубежная «халявная» стажировка или нечто подобное. Вот кандидат философских наук Максим Жбанков. Его жизненный путь типичен для многих диссидентов: БГУ, диссертация, доцент и преподаватель на кафедре, «до 1996-го я был приличным госслужащим». А затем — фонд Сороса, частное издательство, «независимая пресса», «сенатор ЕГУ» …
«Новая культура, частные медиа. Мы стали выездными, появилась возможность работы с международными проектами. Интернет появился! Чем опасен такой мир? В этой истории нет места для государства». Зато полно места для самореализации: смотреть кино и рассказывать про него мутно-вербальными периодами тем, у кого нету времени, — это ведь настоящее дело жизни для настоящих мужчин, верно? Одновременно приторговывать собственным вареньем — это же реальный успех, правда?
«Фонд Сороса никогда не занимался напрямую политикой», — и по сей час утверждает пенсионер-философ. Может, и так, но уши Сороса торчат за всеми (!) событиями в государствах Восточной (и не только) Европы, связанными с «революциями», «смутами», «падениями режимов» и прочими сменами — иногда власти. А зачастую — и государственного устройства.
Недаром на родине, в Венгрии, Джорджа (Дьердя, по-ихнему) на дух не переносят: видели близко, наелись вдоволь. Вот и со Жбанковым так: два года в «соросятах» — и на всю жизнь мозги набекрень.
Кстати говоря, отличный способ заработка: знать, что твои «соросята» скоро повалят вот ту страну. И не гадая, а имея свою же информацию, играть на биржах. У людей — много горя, у тебя — много денег. It’s not personal, just business.
О тех, кто мучился
Именно в Беларуси, не пошедшей по пути «шоковых терапий» и «повальных приватизаций», диссиденты не вымерли (физически, как у многих соседей). Не дорвались до власти. А постепенно адаптировались: «Все мы: из 90-х, из нулевых — потаенные европейцы, культурные фрики, — определяет Жбанков. — До недавнего времени мы четко понимали, что нас мало и страна живет мимо. Было чувство затравленной элитарности».
Ему вторит «акционист Михаил Гулин», чья биография — сравните сами. Гомельская художественная школа, БГАИ (монументально-декоративное искусство) — это от государства. Затем Прага, Дрезден, Клайпеда, посольство США и Институт Гете в Минске — это «его университеты». А параллельно преподавание в БНТУ на всякий случай. Ныне — эмигрант в Киеве.
Так вот, этот безвестный «перформансер» так описывает атмосферу, в которой диссиденты мучились: «Адразу бачна: «Пачакайце, чаму я праходжу хiпстар-штрасэ i бачу гандлёвы цэнтр «Ленiнград»? Вам выдзелiлi месца, дзе можна з’есцi фалафель, пастрыгчы бараду i пакатацца на скейце, але праз дзвесце метраў гэтага ўжо нельга, тут з тваiмi сiнiмi валасамi табе ўжо могуць уламiць».
И это весьма точное описание. Все сегодняшние синие козы, «жены предпринимателей», «гражданские журналисты», авторки, кураторки и философки, прочие «олдскульные инвалиды рок-н-ролла» — все они жили в своем окружении. Как сейчас — в своих социальных пузыриках в интернете. На своей Немиге тусовались, на своей Зыбицкой выпивали, в своих барбершопах и кофейнях встречались, своих синих коз… ну да, любили, чего уж там.
А вокруг них, рядом с ними, «за двести метров в любую сторону» — был «Ленинград». Шла реальная жизнь. Работали заводы, убиралось зерно, растилась картошка. Возводились дома, строились школы и больницы, обустраивались дороги и парки, строилось государство. Люди создавали (и для диссидентов тоже) ту самую чарку и шкварку.
Те тосковали: «Мне скучно с существующей системой» (М. Жбанков и все-все-все).
Всюду жизнь
И они — кто копил злобу, как федуты. Персональную ненависть. Кто эпатировал и провоцировал, как гулины в дудиках. До первого близкого знакомства с милицией. Кто «чудесил и наблюдал за хореографией падающего кленового листа», как жбанковы.
До определенного момента: «В этом своем меньшинстве… способ для культурной аномалии существовать в пространстве, заточенном иначе: чудесить, искрить, писать свои странные тексты, пытаться объяснить слепой загранице, какие мы тут классные. Мы создавали «внутреннюю Европу» в теле страны, которая жила совсем на другой волне».
Можно так выразиться, а можно и по-другому: пускали метастазы. Собирались в пятую колонну. Ждали, когда заграница прозреет. Напрочь отвергали внутри себя «эту страну». Жаждали, чтобы «хипстер-штрассе» не заканчивалась. И уж точно не «Ленинградом», нет.
А заграница-то — «прозрела». Года этак с 2014-го жулик Бабарико начал точечно подкармливать конкретные раковые клетки. Ставились спектакли, издавались книжки, донатилась музыка, финансировались детские проекты, спонсировались авторки, кураторки и философки. «Миссия, которую мы давно сформулировали в нашем банке, — содействие формированию в Беларуси среднего класса». Да не-ет. Сбор в одну кучку, в несколько хабов, в конкретные хипстер-области всех (или хотя бы побольше) диссидентов — вот какова была «миссия».
Это почувствовал даже Гулин: «Мы вырошчвалi мастацтва ў колбачцы, быццам апошнi расток на Зямлi: ты трасешся над iм, палiваеш, ставiш яму лямпачку, устаеш ноччу паглядзець, цi не здох ён там. Расток перыядычна завальваецца, ва ўсiх пачынаецца панiка, яго пачынаюць падкормлiваць, i ён усё яшчэ такi кволенькi, але падрастае».
«Мы воспитали два поколения белорусских интеллектуалов. Мы двигались поперек и верили, что будущее близко. И оно таки пришло. Приятно думать, что ты тоже в это вложился», — а это хвалится Жбанков.
За год до своего выхода на политическую сцену банковский жулик вызвал к себе (или ему была дана) Колесникову. Директорка «культурного пространства» сразу получила все подкормленные грядки и теплицы, где уже проросло, а кое-где даже и колосилось. Оставалось только раздать конкретным «активистам» сферу приложения сил.
Пригодились и созданные сынком жулика «платформы», их базы данных с именами-фамилиями. И все модные «площадки» и прочие «имагуры» — к весне 2020-го отдельные социальные пузырики в соцсетях стали сливаться в один «пратэст». Со штутгартфюрером во главе, не зря ж учили.
Бунт бессмысленный
С восторгом диссиденты приняли лозунги «вы — невероятные» и «нас — 97 %», потому как оглянулись вокруг — и правда: таких тут, на «хипстер-штрассе», большинство. И мы, безусловно, невероятные, всю жизнь такими были. С чувством «затравленной элитарности» пора кончать!
Про «Ленинград» в запале забыли. Ну как забыли: он должен был по-прежнему кормить-поить, работать и строить, убирать и обеспечивать. На что же еще годится эта «чернь», этот «элехторат», эти «ябатьки»? Наверх было доложено: 3,5 миллиона, если спроецировать Минск на всю Беларусь. Сверху довольно шлепнули подтяжками.
Они были настолько уверены, что ранним утром 8 августа сфотографировались с бокалами, полными шампанского, перед кинотеатром «Победа». В центре — Колесникова. Рядом — Чекулаева, она отвечала за «женские марши» и связи с диаспорами. Тут же — Федорова, первая синяя коза, обеспечивала места сбора, поощрений и релаксаций. Данейко — контакты с директоратом предприятий, чиновниками средней и даже высокой руки. Будущий министр экономики, не меньше. Услужливо подносит и подливает дудик — этот клоун должен был окучивать телевидение.
Вглядитесь: с такими лицами, как на том снимке, офицеры вермахта ранним утром смотрели на Брестскую крепость. Да и фоткались потом с теми же надменными улыбками… первые дни. Не зря ведь Жвалевский и Мурашкевич, будучи в курсе, говорили потом, не сговариваясь, одно и то же: гуайдиха? забудьте, она никто и не при делах, будет результат — сразу отодвинем, за ней ведь стоят лю-ди!
«Хипстер-штрассе» решила, что это не она — заповедник, а все вокруг нее. Бандерлоги рванули подчинять джунгли. Диссиденты забыли, что они по определению есть ничтожная часть. «Затравленная элитарность» захотела взять реванш и теперь уж затравить всех остальных. Мы — невероятные, потому у нас все права, оттого ваши законы не для нас, теперь улица все решит…
***
Осознание того, что, если тебя и твоих олдскульных инвалидов «на хипстер-штрассе» большинство, это еще ничего не значит, пока вокруг существует «Ленинград», пришло гораздо позже. Ко многим — с телесными болями. И то далеко не ко всем.
А все потому, что, однажды став «соросенком», мало у кого получается вернуться обратно. В свое общество, к своему народу, его традициям. Такая уж это зараза: «западные ценности» принимать с обязательными инъекциями таких же денег и технологий. Наповал бьет, не отпускает до «советской» пенсии и неторопливо падающих с олдскульной головы некогда хипповых немытых волос.
Но об этом кино нынче снимать не модно — вот и нету больше жбанковым о чем рассказать.
Источник: sb.by
